Мое исследование позволило выявить ключевые механизмы сохранения и трансформации калмыцкой визуальной идентичности в современном художественном пространстве. На основе проеденного анализа визуальных объектов, включающего фотографию, иллюстрацию, графический и ювелирный дизайн, становится очевидно, что калмыцкая культура не существует как статичная система, а развивается, вступая в сложный диалог с глобальными эстетическими и социальными процессами. Историко-культурный фундамент калмыцкой визуальности — орнамент, буддийская символика, кочевые формы быта, цветовые коды — представляет собой непрерывный пласт значений, но его современное восприятие определяется не прямой преемственностью, а опытом разрыва и последующего восстановления.
Рис. 97
Депортация, ассимиляция и потеря традиционной материальной культуры создали условия, при которых визуальный язык народа оказался частично вытеснен, а затем возвращён в художественную практику уже в новом качестве — как объект исследования, реконструкции и творческого переосмысления. Современные авторы используют этот культурный материал в трёх основных стратегиях: сохранения, трансформации и инновации.
Рис. 98
Рис. 99
Стратегия сохранения проявляется в попытках максимально точно воспроизвести элементы традиции, что особенно заметно в реконструкции костюма, декоративных мотивах и предметах быта. Стратегия трансформации связана с переработкой семиотических структур: орнамент рассматривается как модуль, буддийская символика включается в плакатный язык и айдентику, а традиционные формы обретают новое звучание в минимализме и цифровых медиа. Инновационная стратегия выводит калмыцкую визуальность в сферу contemporary art, создавая новые, ранее не существовавшие способы визуального выражения этничности. Особенно значимым аналитическим выводом является роль ностальгии и постпамяти как движущей силы современного этнического искусства.
Для многих молодых авторов обращение к традиционным мотивам не является возвращением к личному опыту, а представляет собой попытку реконструировать утраченную связь с прошлым, сформировать «визуальный дом», который существовал лишь в рассказах, фотографиях и фрагментах семейной истории. Это объясняет эмоциональную насыщенность визуальных образов степи, традиционного костюма, ритуальных предметов — они функционируют не как этнографические документы, а как проекции внутреннего поиска идентичности.
Визуальные материалы демонстрируют, что калмыцкая идентичность в XXI веке становится гибридной, многослойной и осмысленной. Она объединяет традиционные коды, постсоветские культурные маркеры и элементы глобальной визуальной культуры. Фотография работает с телесностью и пространством; иллюстрация — с мифом и символом; графический дизайн — с языком и коммуникацией; предметный и ювелирный дизайн — с тактильной и бытовой памятью. Вместе они формируют целостное поле визуального опыта, в котором культура функционирует как система знаков, эмоций и ритуалов.
Рис. 100
Таким образом, современная калмыцкая визуальная культура не является ни реставрацией прошлого, ни его утратой. Она представляет собой процесс переопределения культурного кода, основанный на диалоге поколений, критическом отношении к истории и творческом освоении традиции. Через визуальные практики нового времени калмыцкая идентичность возвращает себе голос и пространство. Она становится не только памятником утраченного, но и инструментом конструирования будущего — будущего, в котором связь с корнями существует не в виде музейного реликта, а как живой, постоянно обновляющийся источник самобытности.
Источники фотографий/иллюстраций
Рис. 97 — из соц. сети @menilph Рис. 98 — из соц.сети @odinokiii_stranik Рис. 99 — из соц. сети @menilph Рис. 100 — из соц. сети @mega_jiraw_life
Список использованных источников
Книги:
Ользеева, С. Калмыцкие народные традиции. — Элиста: НПП «Джангар», 2007.
Бир, Роберт. Энциклопедия тибетских символов и орнаментов. — Пер. с англ. СПб.: Издательство Нартанг, 2001.
Бакаева, Э. П. Сакральные коды культуры калмыков. — Элиста: КалмГУ
Батырева, С. Г. Старокалмыцкое искусство. — Элиста, 1999.
