Обнажённая натура как форма психоэмоциональной рефлексии
Современные тенденции диктуют нам постоянный поиск механизмов самоидентификации, рефлексию и понимание значимости субъективного опыта. Так и в современной живописи тело всё чаще становится медиатором внутренних состояний — тревоги, уязвимости, эмпатии, напряжения, телесной памяти. Художники обращаются к наготе не для демонстрации формы, а для фиксации эмоционального опыта, который сложно выразить иными визуальными средствами.
В этом контексте изображение обнажённого тела утрачивает репрезентативную функцию и приобретает характер внутреннего жеста и чувственной значимости. Тело не столько показывается, сколько переживается: оно сжимается, обволакивается, теряет устойчивые границы, вступает во взаимодействие с другими телами и пространством. Психоэмоциональный фактор становится ключевым для построения композиции, выбора колорита и пластического языка.
Тело как вместилище психоэмоционального опыта
Алеа Чапин, «Пространство между нашей раздельностью», 2023
Работы художницы Алеа Чапин — крайне яркий пример современного искусства, которое передает субъективный поиск экзистенциальной стабильности. Ее поздние работы буквально демонстируют нам чувство погруженности во внутренний мир человека. Тела здесь свернуты, заключены в собственный контур, переплетены друг с другом. Такой симбиоз передает состояние замкнутости, сжатия и самопогружения.
Эти тела активны, но это активность не внешняя, а внутренняя. Визуальный язык здесь призван поддержать ощущение замкнутого пространства внутреннего мира человека, эмоционального напряжения и переживания.
В этих работах Чапин тело не воспроизводит готовую модель идентичности, а фиксирует процесс её изменчивости в процессе существования. Нагота здесь — не форма, а состояние, в котором эмоциональный опыт становится видимым.
Алеа Чапин, «Биосфера», 2022-23 // «День, когда Рой пал», 2022-23
Алеа Чапин, «Удержание», 2022-23 // «Обволакивание», 2020-21
Алеа Чапин, «И оно поймало огонь», 2019
Ранние работы Чапин демонстрируют большую приверженность форме, но не менее эмоционально наполнены. Выполненные в рамках гиперреализма, они демонстрируют опыт человека в самых разный его проявлениях: болезненность и уязвимость, мощная сила и ярость, спокойное существование и созерцательность.
Алеа Чапин, «Анти и Хэзер», 2012
Алеа Чапин, серия «Тело», 2015
В работах Карен ван Херварден тело представлено как множественное и неустойчивое. Такие образы создают впечатление личностных сомнений и переживаний. Фигуры накладываются друг на друга, повторяются, растворяются в пространстве, создавая эффект протяженности во времени, словно на бумаге изображен целый период жизни человека.
Нагота здесь не связана с конкретным моментом или эмоцией, а фиксирует длительный процесс переживания. Тело существует одновременно в нескольких состояниях, словно отражая внутреннюю работу памяти, травмы или накопленного опыта. Прозрачность и многослойность фигур напоминают нам отпечаток, образ, развернутый во времени.
Карен ван Херварден, «Сделанный из душ»
Карен ван Херварден, «Её воля», 2016 // «Его воля», 2016
Карен ван Херварден, «Тяжелый свет», 2009 // «Большой человек машет», 2008
Похожие по визуальному стилю и технике работы художница Марты Змпоноуа также передают нам текучесть и временную развернулось психики человека через телесную невесомость и размытость. Женщины здесь кажутся отрешенными от внешнего мира и погруженными в собственное внутренне Я.
Марта Змпоноуа, «Правильное красное платье», 2020 // «Плодовитость», 2020
Франтишек Мертл, «Заложник», 2009 // «Мечтатель», 2002
Эмоциональная вариативность в работах Франтишека Мертла поражает: от опыта крайней степени болезненности до спокойствия и умиротворения. Два, казалось бы, визуально почти идентичных тела передают кардинально разные психоэмоциональные состояния, что еще раз подчеркивает использование художником обнаженного тела как контейнера для опыта.
Работы Даниэла Мейдмана — это фактически психологический портрет, перенесенный в живопись. Художник при этом выглядит специалистом, досконально изучающим личность человека. Этот фрагментарный, почти анатомический взгляд не носит научного характера. Серии Мейдмана изобилуют деталями, которые не просто передают особенности визуального портрета или анатомии человека, а ориентируют зрителя на размышление об изображенной модели. За детализацией тела скрывается буквально история жизни человека. Своего рода эмоциональное контейнирование натурщиков автором подчеркивается количеством работ, посвященных одному человеку — некоторые серии исчисляются десятками картин.
Даниэл Мейдман, «Откровение»
Даниэл Мейдман, серия «Голубая Лея»
Даниэл Мейдман, серия «Голубая Лея»
Даниэл Мейдман, серия «Голубая Лея»
Даниэл Мейдман, серия «Голубая Лея»
Джоан Семмель — американская художница, смело демонстрирующая нам историю собственной жизни в своих живописных автопортретах. Наблюдая развитие ее работа на протяжении жизни мы имеем возможность ощущать ее жизненный опыт и трансформацию идеалов, интересов и восприятия через изменения в ее обнаженном теле.
Джоан Семмель, «Рука на переднем плане», 1977
Джоан Семмель, «Мифы и я», 1976
Джоан Семмель, «Детально проработанная» // «Горе», 2017
Джоан Семмель, «Мечтания», 2012 // «Желтое небо», 2015
Разный спектр эмоций в ее работах подчеркивает разнообразность жизненного опыта человека. в одних работах позы демонстрируют зрителю усталость женщины, а множественность образов — сомнения. Другие картины изображают женщину, любопытно снимающую себя на камеру в разные периоды жизни. Таким образом, одно и то же тело, изображенное одним и тем же человеком передает всю глубину психоэмоциональных состояний, которые может передать современное искусство.
Джоан Семмель, «Серия автопортретов с фотоаппаратом», 2003-04
Джоан Семмель, «Толчок сбоку», 1979 // «Желтое небо», 2015
Джоан Семмель, «Сидящая в красном», 1992 // «Большая оранжевая», 1992
Коллективное бессознательное
В психоаналитической теории Карла Густава Юнга важнейшее место занимает термин «коллективное бессознательное». Предполагается, что человеческая психика наполнена не только личным опытом, но и архаичными архетипами, присущими всем людям. Работы уже упомянутых художников Алеа Чапин и Карена ван Хервардена раскрывают этот тезис в своей живописи.
Алеа Чапин, «Наши голоса все еще поют на полях», 2019
Чапин с ее буквально ведьминскими архетипами мощно передает ощущение коллективности в переживании эмоций. Обнажённые фигуры объединяются в группы, поддерживают друг друга, сливаются в телесные кластеры. В этих композициях исчезает иерархия тел: ни одно из них не доминирует, фигуры равноправны и взаимозависимы. Психоэмоциональное состояние выражается через контакт, прикосновение, общую телесную массу. Нагота здесь лишена интимности в привычном смысле — она становится универсальным языком эмпатии.
Алеа Чапин, «Мы держали горы на наших плечах», 2018-2019
Алеа Чапин, «Интерфолд», 2012
Алеа Чапин, «Три грации», 2013 // «Шаг», 2012
В этих работах Чапин тело перестаёт быть автономным. Оно включено в систему взаимных эмоциональных связей, где психоэмоциональная рефлексия приобретает коллективное измерение.
Алеа Чапин, «Это был звук их ног», 2015
Карен ван Херварден акцентирует внимание на опыте всего человечества. На его работах множественные фигуры становятся единым целым, образую фигуры, волны и стены. Личность перестает быть личностью и становится часть единого коллективного бессознательного. При этом, идея остается неизменной — человек является носителем опыта, не только личного, но и коллективного.
Карен ван Херварден, «Построение тела», 2016
Карен ван Херварден, «Человечество», 2009
Карен ван Херварден, «Золотое поле», 2007 // «Облака», 2007 // «Поле», 2007
Ру Нокс, «Розовое дерево» // «Ззз» // «Триггеры»
Итак, обнажённая натура может быть представлена как форма психоэмоциональной рефлексии, в которой тело используется для визуализации внутреннего опыта. Современные художники отказываются от репрезентативной функции наготы, превращая её в язык переживания, эмпатии и телесной памяти.
Нагота в данном контексте не иллюстрирует эмоции, а становится их носителем. Тело сжимается, повторяется, растворяется, вступает в контакт с другими телами, фиксируя психоэмоциональные состояния, которые не поддаются рациональному описанию. Таким образом, обнажённая натура в современной живописи становится не образом, а процессом — формой визуального мышления и саморефлексии.
