Марсианский кризис и появление Архистратигов
Предисловие
Лето 1897 года на юго-востоке Англии выдалось совершенно обычным. В городке Олдершот в парк своего поместья вышел седой джентльмен в костюме и цилиндре и направился к стоявшим там же кинокамере и артиллерийскому лафету, на котором было смонтировано нечто, напоминающее пушку. Несмотря на свой возраст, джентльмен лихо сел за лафет, зажал гашетку, и устройство начало производить выстрелы один за другим — без перезарядки. Этого джентльмена звали Хайрем Стивенс Максим, а устройство, которым он так ловко орудовал, был пулемёт. Под впечатлением от этого изобретения Норман Энджелл в своей книге «Великая иллюзия» писал о том, что большая война попросту невозможна: ведь победитель пострадает от неё так же, как и проигравший, а потери от пулемётного огня могут быть столь ужасны, что ни один сумасшедший не решится развязать войну с цивилизованными нациями. Но, как говорится, было гладко на бумаге, да забыли про овраги — а именно про человеческую алчность, гордыню и упрямство в самом худшем смысле этих слов. Через 5 лет после публикации Энджела началась Великая, как её тогда называли, война, которая должна была положить конец всем остальным войнам, позже её назовут первой мировой, за ней последует вторая, унесшая ещё больше жизней, а за ней бесчисленные локальные конфликты. Позже, появятся книги о ядерном оружии, в которых будет говориться о том, что большая война невозможна, однако никто не вспомнит, что в 1914 году такую войну должен был предотвратить обычный пулемёт.
Начало нашей истории приходится на 144 года после изобретения пулемёта. События, описанные ниже, положили конец войне в её привычном понимании, но не положили конец её бесчисленным жертвам, не положили конец алчности, жадности, упрямству и человеческой гордыне.
Архивная киносъёмка «Хайрем Максим демонстрирует свой пулемёт» American Mutoscope and Biograph Company. «Джейтс-Хилл», Кент, Англия. Оператор: Уильям К. Л. Диксон.
1. Марсианский кризис
Установившаяся к середине XXI века биполярная система мировых отношений и последующий мирный договор фактически превратили армии государств в силы самообороны — как в Японии после Второй мировой войны. Подобные изменения, мягко говоря, пришлись не по нраву некоторым тогдашним генералам, и многие из них ушли в новую, стремительно развивавшуюся отрасль, где требовались выносливые и дисциплинированные люди — в космический флот. В сентябре 2041 года из Атлантического флота Восточного союза на службу во флот космический, на грузовой корабль «Ретивый» был переведён связист Громов Лавр Георгиевич. Никто тогда не мог предположить, что этот уже немолодой человек сыграет ключевую роль в земной космической экспансии и положит начало новому направлению в международных, а позже и межзвёздных отношениях, став первым космическим Архистратигом. С наступлением эры высокоскоростной связи казалось, что время, необходимое для принятия государственных решений и определения стратегических задач, сократилось до считаных минут. Так думали и на Земле, поэтому, хотя в космической эскадре имелись командиры экипажей и кораблей, все ключевые решения принимались только на Земле. Вольности в космосе не допускались. Всё изменил Марсианский кризис.
«Ретивый» на марсианской орбите. Апрель 2050 года.
Грузовой корабль «Титан» на орбите Марса, фотография с борта грузового корабля «Бегемот»
7 августа 2051 года Марс находился на максимальном удалении от Земли. Сигналу требовалось до получаса, чтобы добраться от одной планеты до другой — и это без учёта пылевых облаков и скоплений космического мусора, рассеявших трансляции и превращавших их в белый шум. Именно в этот день недовольные условиями труда шахтёры подняли восстание: дождавшись пылевой бури, они перебили часть охраны, другую взяли в заложники и объявили о независимости. Буря мешала передаче сообщений на Землю, однако на орбите находилась небольшая группа кораблей, занимавшаяся снабжением — именно она уловила слабый сигнал и передала его дальше. Будучи связистом, Лавр Георгиевич понимал: ответа с Земли придётся ждать не менее двух часов, а в стремительно меняющейся обстановке мятежа каждая минута была на счету. Пока восставшие не успели укрепить оборону, необходимо было действовать. Понимали это и сами шахтёры, но из-за бури не знали точного положения орбитальных кораблей. Лавр Георгиевич, в свою очередь, не имел достоверных данных о том, что происходит на поверхности. В этой атмосфере неопределённости началась гонка — кто первым обнаружит противника и нанесёт удар. Вышло так, что первыми оказались шахтёры.
Грузовой корабль «Вороной» стоит на рейде, на поверхности хорошо различима база «Прометей».
С поверхности планеты наблюдать за орбитальными кораблями проще, чем с корабля — за тем, что происходит на планете. Поэтому, как только буря ослабла и небо над Марсом прояснилось, восставшие сразу определили координаты кораблей. На Марс часто падали астероиды, фрагменты руды и космический мусор, поэтому для защиты от подобных угроз на Прометее имелась ионная артиллерия. Мощный энергетический пучок взрывался при соприкосновении с объектом, уничтожая его или изменяя траекторию. У бунтовщиков таким образом оказалось даже оружие самообороны. Орбитальные же корабли не имели ничего подобного — по договору о «мирном космосе» им запрещалось нести какое-либо вооружение. Однако в их грузовых отсеках находились тонны марсианской породы, содержащей аресит — минерал, выделяющий огромное количество энергии при термической обработке. Лавр Георгиевич знал это и в его голове уже созрел план.
План на марсианской карте.
Батарея ионной артиллерии на южной границе «Прометея».
После первых выстрелов кораблям приказали рассредоточиться. Рассеивание снизило эффективность обстрела, но из-за орбитального мусора и обломков связь ухудшилась. Тогда Лавр Георгиевич распорядился принести запасную фару, вышел на мостик и начал отдавать приказы с помощью сигнальной азбуки. Этот архаичный способ передачи информации оказался весьма кстати: корабли видели друг друга визуально, но не слышали из-за помех. К тому же среди экипажей было немало бывших военных, знавших сигналы наизусть, поэтому команды выполнялись точно и быстро. Через несколько часов орбитальная группа вышла на позиции у жизненно важных систем Прометея. Тогда Лавр Георгиевич смог установить связь с руководителями восстания и выслушал их требования. Политика его мало интересовала, однако он прекрасно понимал: провозглашённая шахтёрская автономия приведёт к энергетическому кризису на Земле, сделав её зависимой от Марса. Не согласившись с ультиматумом, он включил сигнальную фару и вновь вышел на мостик. Командиры кораблей, заметив зелёный свет на флагмане, открыли грузовые шлюзы, и тысячи тонн аресита устремились вниз. Даже небольшого трения о редкую атмосферу Марса хватило, чтобы минерал нагрелся.
«Ретивый» подаёт зелёный сигнал, фото с «Вороного», 8 августа 2051 года.
Взрыв, прогремевший над Прометеем, был виден даже с орбиты. Он обрушил шахты и заволок небо густой пылью. Большинство мятежников погибло мгновенно, остальные, под страхом смерти, капитулировали в обмен на обещание сохранить им жизнь. Примерно в то же время с Земли пришла радиограмма с приказом оставаться на орбите и ждать дальнейших инструкций — но было уже поздно. Лавр Георгиевич отправил отчёт, подобрал выживших и направился домой.
Фотография с борта «Бегемота» на ней видны «Вороной» и «Титан», снизу на поверхносте виден горящий «Прометей».
Поистине редкое, историческое фото с одной из камер тепловой стыковки корабля «Марафонец», в верхней части стыковочной сетки виден «Вороной», а слева от центра можно оценить масштабы пожаров на «Прометее».
«Марафонец» и пожары на «Прометее», 8 агуста 2051 года.
«Ретивый» на фоне горящего «Прометея», 8 августа 2051 года.
«Ретивый» и «Вороной» готовятся к посадке.
На Земле «Ретивый» встречали по-разному: одни считали Лавра Георгиевича героем, спасшим мир от энергетического коллапса, другие — палачом, который похоронил заживо обычных рабочих. Даже сейчас его решения вызывают споры, но ясно одно: именно он положил начало новой эпохе космической политики и открыл миру должность Архистратига. По возвращении ему вручили орден — Зелёную звезду. Политики и бизнесмены поняли, что он не только спас их от кризиса и многотриллионных убытков, но и поставил перед ними главный вопрос: кто будет защищать их интересы на других планетах, где связь с Землёй медленна или вовсе отсутствует, и кто примет решение в их пользу? Так, почти единогласно, и Западный альянс, и Восточный союз постановили назначать не просто командиров кораблей, а официальных представителей государств на дальних орбитах.
Импровизированный памятник неравнодушных шахтёров в память о тех событиях, фото датируется декабрём 2052 года, позже был уничтожен.
Так, почти одновременно, Западный Альянс и Восточный Союз начали составлять регламенты и планы действий на случай внештатных ситуаций — будь то медленная связь или её полное отсутствие. Параллельно они подыскивали подходящих кандидатов на должности архистратигов, которые обладали бы не только оперативным мышлением, но и разделяли курс правящей элиты и энергетических магнатов.
Лавр Георгиевич, хоть и помог всей Земле решить марсианский вопрос, не устроил тех, кто сидел в красивых кабинетах. У них уже были собственные кандидатуры на столь ответственную и прибыльную должность. А потому первого Архистратига оставили на Земле, заставив заниматься бумажной работой, и впоследствии всё дальше отодвигали от реальных политических решений и руководства космическими силами.
Скончался Лавр Георгиевич 2 октября 2065 года в возрасте 63 лет. Первый Архистратиг планеты Земля не погиб в героической атаке и не пал, доблестно обороняясь от врагов. Он тихо умер в своём кабинете, сидя в кресле перед столом, заваленным бумагами.
Мемориал на месте приземления «Ретивого».
