



Он стоит на краю света, у последней черты, где отравленные волны омывают пересохшую землю. Этот город — пчелиный рой, застывший в янтаре тихого упадка, полис-агония, купола которого пронзили ржавеющие шпили антенн, а стены блестят осыпающейся под шепот машин мозаикой.
По улицам сочится сладковатый яд забвения. Воздух густ от аромата окисляющегося титана, влажного камня и горькой пыли ладана, смешанной с озоном угасающих генераторов.
Город стал саркофагом, и под его сводами, что вот-вот обрушатся, разгорается… не борьба за стены, не попытка поделить крошащиеся камни…
Это — спор о последнем вздохе.
Одни видят в городе мавзолей и стремятся сохранить в нем каждую крупицу памяти, каждый шёпот ушедших эпох.
Другие же видят в нем костёр и жаждут бросить в пламя всё, что осталось, чтобы в яростной вспышке тепла обрести смысл перед лицом вечной тьмы.
Память тяжела, как надгробие. Но лишь она не даёт нам стать пылью.