15. Медовый Спас
Литургию осы служат на квасном хлебе и на хмельном меду. Тут есть богословский символизм: литургическая медовуха более или менее явно указывает на сюжет из скандинавской мифологии о похищении Одином (или, в контексте нашего делёзианского нарратива, скорее, о детерриториализации) священного «мёда поэзии». Осы говорят, что их богослужебная медовуха — это смесь пчелиного мёда с кровью Христовой, пролитой на Кресте, причём Один, распявший себя на Иггдрасиле, в этой интерпретации приобретает христоподобные черты.
С другой стороны, кража, перенос и трансформация священного вещества понимается как символ того же уничтожения границы между сакральным и профанным, что и, например, разрыв храмовой завесы в момент смерти распятого Спасителя [Мк 15:38, Мф 21:43]. Похищение мёда поэзии — не воровство, но эгалитарная раздача причастникам божественного дара, открывающая им доступ к ноуменальным недрам хармановских объектов.
Второй (после Крови Нового Завета, за многих изливаемой во оставление грехов) ингредиент богослужебного напитка — пчелиный мёд. Пчела в этом богословии есть эсхатон осы, то есть пчела есть оса прославленная, преображённая, обоженная — не только потребляющая, но и производящая сладчайшую божественную субстанцию вдохновения, любви и знания.
