Петров-Водкин. У гроба картины
Кузьма Петров-Водкин — художник, которым принято умиляться. Об его теорию сферической перспективы оттачивали свой интеллект гуманитарии семиотической школы. С другой стороны, национально ориентированный сочинитель Проханов упоминает Петрова-Водкина в своем синодике строителей истинно русской культуры ХХ века, явно или скрыто противопоставленных многим «ненастоящим» ее деятелям.
А в искусствоведческом исследовании Г. Г. Поспелова, посвященном «Душе России», доказывается, что «его (т.е. Петрова-Водкина) соборность — череда повседневных событий крестьянского мира, сакрализованная ощущением святости растущей и длящейся жизни». Еще один шаг — и символическая перспектива вместе с национально-соборными традициями с унылой неизбежностью приведут к тем нашим современникам, кто Душу России и Соборность давно уже обрели. Например, к Илье Глазунову.
Что касается подлинной идеологической платформы прославленного мастера, то она до сих пор остается не слишком ясной — ведь основное начертание истории искусства ХХ века принадлежит художникам, и фигурирующий в нем персонаж по имени «Петров-Водкин» был создан им самим. И, не забудем, знаменитое его трехкнижие «Хлыновск. Пространство Эвклида. Самаркандия» есть произведение литературы, написанное в конце двадцатых годов (то есть в начале мрачных времен) и поэтому подвергнутое самой строгой автоцензуре.
Портрет сына. Холст, масло.1921
«Купание красного коня» — это произведение Петрова-Водкина, которое перестало быть картиной и превратилось в символ, прозрение, манифест. В какой‑то степени его воздействие не менее сильно, чем воздействие «Черного квадрата» Казимира Малевича, и если «Аполлон» и мог что‑то противопоставить грядущей катастрофе беспредметности, то только Петрова-Водкина.
Рабочий Петроград. Холст, масло. 1937
Петроградская Мадонна (1918 год. Петроград). Холст, масло. 1920 (слева) Рабочий Петроград. Холст, масло. 1937. Фрагмент
Ветка яблони (Розовый натюрморт). Холст, масло. 1918 (слева) Рабочий Петроград. Холст, масло. 1937. Фрагмент
Рабочий Петроград. Холст, масло. 1937. Фрагмент (слева) Девушки на берегу Волги. Холст, масло. 1915
…Засыпанный по шею пеплом, в тлеющем пальто, он увидел, как «на фоне космического величия появился человек». Есть причины сомневаться, был ли вообще Петров-Водкин на Везувии. Это — легенда, как и история с падением оземь в детстве, когда на миг перед художником впервые открылась «сферическая перспектива» — пространство, закругляющееся подобно земному шару, увиденному из космоса.
У самовара. Холст, масло. 1926 (слева) Рабочий Петроград. Холст, масло. 1937. Фрагмент с натюрмортом
Рабочий Петроград. Холст, масло. 1937. Фрагмент
У гроба Ленина. Холст, масло. 1924. Фрагмент (слева). У гроба Ленина. Холст, масло. 1924
«Телесная перспектива», снятие покровов и оголение предмета ближе всего связывают Петрова-Водкина с Павлом Филоновым, который, совсем по-водкински, рассуждал о том, что мир должен быть показан «в состоянии органического роста». Более того, оба художника оказались членами неоформленного сообщества последователей загадочного русского мыслителя, Николая Федорова.
