«Современным искусством для меня является только метафора, имеющая отношение к настоящему».
О ШКОЛЕ
Я учился в художественной школе. А потом, по настоянию мамы, поступил в Строгановский институт — на монументальную живопись. Учиться мне не хотелось, потому что я уже занимался своим делом — и с третьего курса я по собственному желанию ушел. Я терпел мамину прихоть 3 года, потом уже было невмоготу. Директор подходит, говорит: «Что ж ты себе карьеру ломаешь?», а я ему — наивный был — как на духу говорю: «Вы знаете, меня не интересует сейчас флорентийская мозаика». А он говорит: «А что вас интересует?». Я говорю: «Меня точка интересует и спираль». Он смотрит на меня, как на сумасшедшего, и думает: «Господи, дурак молодой…». А я думал иначе. Ну и получилось, что я оказался прав относительно себя самого. Мог бы послушать, и делал бы сейчас для метро флорентийскую мозаику… Нет, тоже дело хорошее — но относился бы я полноценно к этому делу? Это было лишним для меня.
Франциско Инфанте-Арана | «Точка в своем пространстве (вариант — „ИИ“). Образ метафизического измерения» | 1964-1992 | Франциско Инфанте-Арана | «Двойственность» | 1964-1973
Допустим, рисунок, живопись и так далее — я все в школе освоил относительно собственного потенциала. У меня до сих пор любимые художники есть, реалисты: Серов в рисунке, например, и Левитан в живописи — гениальный был. Но они на своем месте. А я живу в другое время, оно по-другому устроено; пытаюсь каким-то образом его в себе открыть, понять, что есть настоящее.
А другие люди определяют — хорошо то, что я делаю, плохо ли, имеет это значение, к культуре имеет отношение или нет. Это не мое дело. Мое дело делать эти самые метафоры, как художника.
Франциско Инфанте-Арана | артефакты из серии «Очаги искривленного пространства» | 1980 | Франциско Инфанте-Арана | артефакты из серии «Антилирование тени» | 1984
О ЛЮБИМЫХ РАБОТАХ
У меня нет любимых работ. Самые актуальные вещи — последние, как мне кажется. К ним больше интереса просто по определению: последние, я отвечаю за них. А то, что в ретроспективе — они все равно в автономном плавании, к ним можно подойти с точки зрения просто зрителя и сказать: «Вот это ничего, а это вот так как бы не очень». Они отпочкованы от прямой связи с фамилией и обладают автономным звучанием и состоянием.
Франциско Инфанте-Арана, Нонна Горюнова | из цикла «Альпийский снег» | 2008-2009 | Франциско Инфанте-Арана | дискретная спираль, обозначающая квадрат из серии «Образы метафизического измерения» | 2007
О ТРУДНОСТЯХ
Трудности сопутствуют всегда. От каких-то внешних проблем, допустим, бывают, от бытовых, но эти трудности — они преодолимы. С трудностями более серьезными сложнее. Идешь — и чувствуешь, что ты не в полноте своего присутствия. Человек не всегда на высоте собственного экстремума. То есть вершина волны — это, допустим, вершина его возможности, присутствие полного в себе, в самом, и он это ощущает. А бывает — внизу волны, нижняя часть, и тогда у него раздрай. А при раздрае ничего не сделать. Вот это самое трудное. Вот это внутренний порядок трудностей; они бывают непреодолимы. Если волевым усилием заставляешь себя делать, а ты в нижнем экстремуме находишься, у тебя ничего не получается, результат будет отвратительный.
Франциско Инфанте-Арана | артефакты из серии «Жизнь треугольника» | 1976 | Франциско Инфанте-Арана | артефакты из серии «De la Napoule» | 1994
Так что не волей это определяется, конечный результат в искусстве, а какими-то другими качествами. Но жизнь есть жизнь. У всех жизнь такая. Все знают, что такое эйфория. Все знают, что такое печальная, трагическая ситуация. Все знают, что такое упадок сил. Некоторые люди, которые себя очень любят, им кажется, что они всегда в полноте своего присутствия, всегда могут что-то сделать и всегда довольны тем, что делают. Это какой-то особый тип сознания, который мне не очень понятен.
Франциско Инфанте-Арана | артефакты из цикла «Игра жестов» | 1977
ОБ АВАНГАРДЕ, КУМИРАХ И ЛЮБВИ
Авангард в процессе становления был интересен для меня, я этим увлекался. Потом, я был знаком с Георгием Дионисовичем Костаки — у него этот авангард там висел на стенах плотными рядами — иногда я приходил туда, чтобы получить впечатление от этого роскошного цвета, от этих цветовых отношений. Вот это было интересно. Но надо держать дистанцию от того, что ты любишь — чтобы не попадать в полную зависимость от кумиров, от каких-то, так сказать, уже величин. А Малевич обладал невероятным магнетизмом, он притягивал. Он беспощаден в этом отношении, такой герметичный — и много художников, я знаю, которые до сих пор циркулируют вокруг Малевича. Туда влипаешь, а потом надо иметь энергетику, чтобы вырваться. Это тоже проблема. В период становления надо держать дистанцию относительно собственных кумиров, которые бывают, очень сильно заполняют все твое существо — а в любви к другому человеку, мужчины к женщине, женщины к мужчине, наоборот, надо абсолютно растворяться. Тогда все правильно и хорошо.
Франциско Инфанте-Арана | «Артефакты» из цикла «Добавления» | 1983 | Франциско Инфанте-Арана | артефакты из серии «Зимний квадрат» | 1977
ОБ АРТЕФАКТАХ И МЕТАФОРАХ
Когда я занимался бесконечностью, я сразу стал апеллировать к геометрии. Создавал треугольник, круг, квадрат и геометрические формы, чистую абстракцию — в природе же этого нет. Чем это было обусловлено? Это метафизическая особенность моего сознания: меня почему-то интересуют какие-то онтологические, сущностные вещи. Как художник я пытался со стороны собственного дела, собственной профессии решать эту проблему, артикулированно заниматься тем, чем в этой профессии принято заниматься — создавать метафоры.
Франциско Инфанте-Арана | «Космос каббалистики. Проекты звездного неба» | 1965
Когда я стал заниматься артефактами, и ещё до этого, до понимания и до самой концепции, которую я потом сформулировал, занимаясь супрематическими играми, у меня не было фотоаппарата. Мне знакомый давал «ФЭД», но мне не нравился формат. И кто-то мне сказал, что есть очень хороший аппарат — «Любитель». Я пошел и купил его. Этот квадратный формат мне уже нравился: я интуитивно соображал, что объект съемки, который я пытаюсь сформировать, не должен находить какую-то эффектную композицию в кадре, но должен находиться по центру нашего внимания. А центр внимания лучше всего формируется квадратом. Все стороны равноудалены от физического центра, от геометрического центра — поэтому все, что я делаю, должно соотноситься. Оно может быть смещено, но все равно этот центр, его существование угадывается в квадратном формате. А потом Георгий Дионисович Костаки мне подарил Hasselblad. Хорошая камера, надо сказать.
Франциско Инфанте-Арана | артефакты из серии «Шествия» | 1977-78
О СОВМЕСТНОМ ТВОРЧЕСТВЕ, СЕМЬЕ И ЛЮБВИ
Что касается группы «Движение» — вначале не было никакой группы. Были единомышленники, так сказать, по внешним признакам занятия геометрическим искусством. Но это был у меня опыт. А мои друзья-приятели по тем временам в основном были ребята из того же класса Московской художественной школы, в которой я учился.
И меня интересовала идея бесконечности. У меня есть работа «Рождение вертикали». Я понял, что пространство не так примитивно, как кажется: я-то делаю горизонталь, получается вертикаль. И это никого не интересовало. Из тех, кто составлял группу, ни в одном персонаже, человеке, не было того, что я называю метафизическим сознанием.
Когда я вышел из группы «Движение», все это поняв и увидев то, что на самом деле происходит, я ничего умнее не придумал, как организовать собственную группу АРГО. Моя жена, я и Валерий Осипов, инженер, который нам делал всякие конструкции. Был еще Коля Кузнецов, очень хороший инженер, который тогда уже занимался электроникой — он нам помогал делать движущиеся объекты.
Франциско Инфанте и Лев Нусберг на монтаже выставки «На пути к синтезу искусств» | 1964
Но потом я осознал, что это не моё дело. Моё дело — заниматься искусством. Искусство — дело персональное. Но тут было желание, и мы делали все в группе АРГО на общественных началах, бесплатно. Только бы получить заказ, только бы сделать — чтобы людям показать, что вот мир какой сейчас. Он вот такой, а не такой, какой вы думаете. Что современное искусство по определению современным является, а никаким не искусством будущего. Ведь говорили, например, о Малевиче, о Мондриане, что это искусство будущего, что они раньше времени… Да никакое это не искусство будущего было, это было искусство настоящего.
Художник — это всегда персона, его возможности персональные, как он ими владеет, как он ими распоряжается, как он видит себя в персональном качестве. И чтобы это было актуально. Он живет в это время, а не в другое. И что-то актуальное должно быть свойственно его сознанию. Если он пытается воспроизвести свое, то может оказаться так, что многие другие люди, не занимающиеся искусством, по данному, будут видеть через его метафоры вот этот самый современный мир.
Франциско Инфанте на монтаже объекта «Звук и цвет» на международной выставке «Химия-70» | 1970 | эскиз к международной выставке «Стройматериалы-71» | 1971
Работая в группе, в коллективе, ты всегда должен понимать, что рано или поздно он развалится, этот коллектив. Потому что коллектив долго не существует. Ты приходишь со своим потенциалом, другой приходит со своим. И они никогда не равны. Всегда будет трещина. А трещина, если возникла, значит, все распадается. Вот так я себе предположил после группы АРГО, что не дело это для меня, художника. Лучше я буду создавать эфемерное искусство. Собственно говоря, оно всегда эфемерно, когда исходит из персоны.
Группа «Движение»: Александр Григорьев, Франциско Инфанте, Лев Нусберг, Слава Бородин, Галина Битт | 1967
С Нонной Горюновой у нас одиночество вдвоем, я так называю это. Когда группа АРГО, перестала существовать, я сказал, уже понимая: «Мы с тобой муж и жена. Мы с тобой работаем вместе. Группы все распадаются. И мы придем к тому же результату, если мы будем делить приоритеты. Давай авторитета не будет. Вот мы с тобой работаем, артефакты делаем. Вот твоя и моя фамилия. Просто договор такой, но на уровне общения и доверительности друг к другу». Она говорит: «Ну конечно, я тебе помогаю». Приоритеты не фиксируются. Хотя нашу группу пытались расколоть многие: «А что сделала Нонна, а вот что сделал ты?». Я говорю: «Не имеет это значения. Смотри на общий результат и радуйся тому, что две фамилии знаешь, которые это делают».
Франциско Инфанте-Арана и Нонна Горюнова на съемках артефактов
Но мы же ещё и муж с женой, мы семья. И разумеется, что у Нонны есть приоритет. И у меня тоже. И это разный приоритет. У нее — семья, а у меня приоритет — искусство. Но она мне помогает. А я, естественно, помогаю семье. Раньше я денег не зарабатывал, когда был молодой. Мне предлагали, я мог: рисуй Ленина там, вождей партийных, и будешь зарабатывать. Нет, я этим не занимался. Принципиально не делал. Мне казалось, что если я хоть раз нарисую этого Ленина, то все, погиб я. Ну вот, а сейчас я живу профессиональной жизнью. Иногда покупают работы. И потом мы с Нонной живем уже 62 года вместе. Любовь с первого взгляда называется это. Бывает так. Да, несовременно, но лучше пусть современность будет в искусстве, чем в каком-то таком раздрае в жизни.
Франциско Инфанте-Арана и Нонна Горюнова
О СОВРЕМЕННОМ ИСКУССТВЕ
Современным искусством для меня, в строгом моем представлении, является только метафора, имеющая отношение к настоящему. Когда метафоры начинают иметь отношение к будущему — это профанация, утопия, а утопия это самый легкий путь, собственной славы. К этому я отношусь резко отрицательно: никто не знает будущего никогда. Будущего мы не знаем, — знаем прошлое как ретроспективу и в лучшем случае и в редком случае современность как способность создавать метафоры.
Франциско Инфанте-Арана | «Пространство, движение, бесконечность» | 1963
О ВЫСТАВКАХ
Выставки — это попытка художника обрести обратную связь со зрителем. Зритель может быть разным: образованный, необразованный, культурный, некультурный, но выставка по определению — это такое место, куда может зайти каждый и посмотреть то, что делает художник.
И тут не вердикт важен, а важно общение, обратная связь с теми, кто для тебя представляет интерес, мнение кого ты уважаешь. Не любой человек — только вот эти. И выставка дает такую возможность — присутствия таких людей, И всех остальных тоже, но кто знает, кто окажется тем человеком, мнение которого для тебя будет важно? А мнение это нужно для того, чтобы чувствовать себя не в вакууме, а в ситуации жизни, когда другие люди, видя то, что ты делаешь, могут приобщиться к тому миру, который тебя интересует. Вот для этого существуют выставки.
Франциско Инфанте-Арана | артефакты из серии «Комбинаторика» | 1982 | Франциско Инфанте-Арана | артефакты из серии «Добавление» | 1983
