Достроить глобальную сцену. Интервью с Виктором Мизиано
Интервью с Виктором Мизиано об опыте павильона Центральной Азии на Венецианской биеннале и современном деколониальном дискурсе
Аннотация В настоящем интервью обсуждаются изменения в восприятии системы «Восток-Запад», произошедшие за последние двадцать лет. В мире искусства этот смысловой сдвиг был связан с развитием деколониального дискурса и изменением позиционирования культур постсоветского пространства. В этом контексте особую роль играет опыт куратора Виктора Мизиано, автора проекта павильона Центральной Азии на Венецианской биеннале 2005 года и книги «Прогрессивная ностальгия» 2008 года (издание стало как бы сводным каталогом четырех выставок, организованных в различных институциях Европы за этот период). Основу этих проектов составили работы таких художников, как Баби Бадалов, Алмагуль Менлибаева, Ербосын Мельдибеков, Гульнара Касмалиева и Мурат Джумалиев, Вячеслав Ахунов и другие.
Для их искусства была характерна прямолинейная ясность высказывания о своем времени, о периоде распада СССР и формирования новых государственных систем, в произведениях художников чувствовался суровый реализм, которого не было на тот момент на российской арт-сцене. Рассуждая о том, как художники из Казахстана, Узбекистана и Киргизии в начале 2000‑х годов искали пути интеграции в международный, глобальный художественный контекст, Виктор Мизиано отмечает, что зачастую это был опыт выстраивания нового «национального мира», переосмысления и переопределения понятия «Восток» как для постсоветского контекста, так и для западных зрителей, и этот процесс прояснения и уточнения «системы координат» продолжается по сей день.
Гульнара Касмалиева, Мурат Джумалиев. Транссибирские амазонки. 2004. Видео на трех мониторах, 3’, инсталляция из баулов
Баби Бадалов. Шизопоэзия. 2007. Аудиозапись (голос автора); рисунки и текст, сопровождающие аудиозапись
Баби Бадалов. Шизопоэзия. 2007. Аудиозапись (голос автора); рисунки и текст, сопровождающие аудиозапись
Невероятные изменения произошли в Азербайджане, куда Бадалов вернулся после трех лет в США, и этот языковой субстрат, изобретенный им, взламывая, рассекая, смешивая и изменяя поэтическое описание современного ландшафта, может представить его так, что он начинает напоминать вселенную «Поминок по Финнегану». Она будто выложена хлопком, чтобы сделать реальность пригодной для жизни. «Инкомбанк» видится придумкой из научной фантастики, а Туркменбаши предстает суперменом — и даже трагикомическая окраска подобных трансформаций не влияет на этот эффект.
Виктор Мизиано. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Алмагуль Менлибаева. Степное барокко. 2006. Мультимедиаинсталляция
…У многих центральноазиатских художников искренний интерес к региональной традиции сочетается с критикой политики идентичности. Свою персональную версию этой критики Алмагуль построила — как это ни парадоксально — на идее номадизма (кочевничества), являющегося базовой историко-культурной особенностью центральноазиатских народов. Номадизм для нее — органичная форма бытия, санкционированная жизненным укладом предков, и антифундаменталистская стратегия, санкционированная современной критической мыслью (от Жиля Делёза и далее). Так, многие ее работы строятся на встрече и непрестанной смене образов, восходящих к самым разным этническим и историко-культурным пластам.
Номадический образ дороги был положен в основу ее инсталляции в Центральноазиатском павильоне на Венецианской биеннале 2005 года. В один из залов ренессансного палаццо вторглась казахская степь — весь пол оказался усыпан землей, по которой проложено полотно разлинованной трассы; слышны были цокот копыт и голос самой художницы, выспрашивающей дорогу на Венецию.
Виктор Мизиано. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Алмагуль Менлибаева. Степное барокко. 2006. Мультимедиаинсталляция
…Задача художницы не сводится к разыгрыванию столкновения локального и глобального; будничное, одномерное, рациональное встречается с праздничным, оргиастическим, поэтическим. Отсюда и столь важное для нее сотрудничество с диджеем OMFO (Германом Поповым), создающим для ее работ оригинальные саундтреки клубной музыки. Себя же Алмагуль считает представителем панкромантического шаманизма… Эффект столкновения несовместимого известен по работам сюрреалистов. Встречаясь в иррациональном контексте, реальные мотивы освобождаются от обыденных значений, приобретают некий абсолютный статус: они будоражат своей пустотностью — неисчерпаемостью возможных значений.
Алмагуль Менлибаева. Степное барокко. 2006. Мультимедиаинсталляция
В «Джихаде», где художница снимает с лица бесконечные покровы, она являет нам образ наслоенного ничто, которое — согласно древним — ипостась неисчерпаемой мудрости. А происходит эта сцена на фоне усыпальницы великого суфийского мастера Ходжи Ахмеда Яссави, автора «Книги книг» — пустой книги. Так критическая стратегия Алмагуль Менлибаевой — шаманки и кочевницы — противостоит не только авторитарному фундаментализму власти, но и инструментальной рациональности глобализации, пришедшей на территорию Центральной Азии.
Виктор Мизиано. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Елена Воробьёва, Виктор Воробьёв. Фотография на память. Если гора не идет к Магомету… 2002–2007. Инсталляция (фотоакция)
В сферу нашей интерактивной акции попадали случайные, незнакомые люди. Они охотно позировали (предварительно узнав, что мероприятие бесплатное); они воображали себя перенесенными в совершенно иное пространство — из казахстанской провинции в знаменитые центры западного мира. Что-то трогательное было в том, с какой сосредоточенностью и доверием каждый смотрел в объектив фотоаппарата, забыв на время о своих повседневных заботах.
Молодые девушки в основном желали оказаться в Париже, мужская половина предпочитала Нью-Йорк, ну а женщины постарше выбирали Москву. Все их пожелания нашими усилиями были исполнены. После поездки было напечатано более пятидесяти снимков. Все они были отправлены по почте… по адресам наших случайных знакомых.
Е. В. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Елена Воробьёва, Виктор Воробьёв. Фотография на память. Если гора не идет к Магомету… 2002–2007. Инсталляция (фотоакция)
Фрагменты шкуры с кусками мяса и жира, сфотографированные с близкого расстояния, напоминают топографические снимки, а вышитые конским волосом линии следуют границам Центральной Азии. «Сталин — это очередная реинкарнация Чингисхана на пространстве Евразии», — писал Шпенглер в «Закате Европы». «Красный конь» — аллюзия на знаменитую картину Петрова-Водкина «Купание красного коня», которая предлагала своего рода символ русской революции. …это попытка переосмысления старого символа применительно к новой эпохе, когда «красный конь» оказался освежеван, а в его внутренностях, если присмотреться, можно увидеть древнюю карту основателя Монгольской империи.
Е. М. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Ербосын Мельдибеков. Карта Чингисхана, или Шкура Красного коня. 2007. Фотоколлаж
…Многое выдает принадлежность Касмалиевой и Джумалиева к центральноазиатской художественной традиции — пластика изобразительного ряда столь самодостаточна, что вызывает в памяти национальную орнаментику и оказывает ощутимое воздействие на документально-констатирующий план. Эта работа, программно названная авторами «В будущее…», столь же программно призвана выполнить роль последнего акцента книги, ее эпилога.
Гульнара Касмалиева, Мурат Джумалиев. В будущее… 2005. Видеоинсталляция, 5'53»
Хотя развертывающееся перед нами зрелище являет собой негативную апологию цивилизационной катастрофы, замедленный ритм съемки придает воссоздаваемой реальности характер завораживающей мистерии. А потому медленно отваливающий от берега паром должен оставить у зрителя чувство надежды, вселить в него иррациональную веру в «светлое будущее».
Виктор Мизиано. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Гульнара Касмалиева, Мурат Джумалиев. В будущее… 2005. Видеоинсталляция, 5'53»
«Жнец» как азиатская антитеза «Сеятеля», аккумулировавшего утопические надежды на глобальное общественное переустройство мира. «Жнец» — собирательный образ. В нем можно увидеть: ∙ представителя демонической стихии «цветных революций», прокатившихся по постсоветским просторам; демонстрирующего разрушительную силу любой «революционной идеи», доведенной до логического конца; ∙ новую трактовку образа «смерти»: вместо старухи с косой — восточный боец, «зачищающий» пространство для нового урожая; ∙ визуализацию внутреннего сознания человека, стремящегося к ясности, к душевной цельности, к избавлению от страхов и неконтролируемых желаний.
У. Д. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Улан Джапаров. Жнец. 2005–2006. Видео, 9'
Мы, киргизы, всего лишь первое-второе поколение горожан, предки которых еще недавно вели полукочевой образ жизни. Непрост переход от тактильного восприятия мира, непосредственной передачи знаний и традиций от человека к человеку — к «текстовому» мышлению, к культуре артикулированных отношений. Где-то глубоко внутри остается ностальгия по прошлому. Так и появился этот перформанс: в какой-то момент стихийно начали всплывать родовые «воспоминания», и тело само захотело избавиться от атрибутов недавно приобретенной «культурности». Создан же был перформанс в ходе художественной экспедиции «Шепот Земли, Молчание Неба» по Южной Сибири (Алтаю и Хакасии) — прародины древних киргизов и тюрков.
Улан Джапаров. Корабль плывет. 2003. Видеодокументация перформанса, 2'23»
Место его проведения — остров Ольхон на Байкале недалеко от Иволгинского дацана, центра буддизма Сибири. В этой работе меня волновали две темы: во-первых, судьба художника, оставляющего после себя лишь исчезающий след и некое «послание», а во‑вторых, освобождение человека от мирских привязанностей, его «растворение» во Всеобщем. «Корабль плывет» — жест уважения к Суровому Озеру, не признающему художественной нарочитости, и легкая ирония по отношению к нашим суетливым действиям «на берегу».
У. Д. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Улан Джапаров. Корабль плывет. 2003. Видеодокументация перформанса, 2'23»
Елена Воробьёва, Виктор Воробьёв. Казахстан. Голубой период. 2002–2005. Фото
Красный цвет — основной признак «советского» — был вытеснен на всем постсоветском пространстве другими привилегированными цветами. Казахстанский флаг после объявления республикой независимости стал голубым. Многозначительно символизируя массу вещей — «божественные небеса» в тенгрианстве, языческое празднование весны «наурыз», голубые купола исламских мечетей, мечту о недоступных морских просторах, — голубой цвет устроил многих и вошел в сознание масс как лучший, «правильный» цвет. Объекты «голубого периода» находятся всюду. Создается ощущение, будто живешь внутри «проекта», а Степь, словно гигантское экспозиционное поле, демонстрирует набор артефактов.
Е. В. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Саид Атабеков. Битва за квадрат. 2007. Видеоинсталляция
С одной стороны, брутальное состязание, где царит первозданная стихия силы, выглядит инкарнацией множества космогонических первобитв. И в то же время, подобной — грубой, опасной, подчас вероломной, когда каждый в буквальном смысле стремится урвать свой кусок, — видится автору современная «рыночная» действительность с культом конкуренции, лидерства и успеха. Мир представляется как конфликт, как столкновение — в дарвиновской, гоббсовской etc. вариациях. Причем предмет ожесточенного соперничества не суть важен — это может быть и шкура барана, составляющая приблизительно один квадратный метр, и любые другие измеряемые в «квадратах» (жилплощадь, земля) знаки успеха.
Оксана Шаталова. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Вячеслав Ахунов. 1 м². 2007. Миниинсталляция
Рисунок в моем дневнике, сделанный в сентябре 1978 года, можно считать отправной точкой проекта «1 м2». Рисунок был помечен как «Карманная выставка Казимира Малевича и Василия Кандинского», и на нем изображались 8 пустых спичечных коробков, на донышки которых наклеены были того же размера репродукции картин Малевича и Кандинского. Если коробки наполнялись спичками, иллюстрации прекрасно маскировались — таким же способом тогда новоявленные азиатские хиппи прятали кусочки анаши на случай внезапного обыска комсомольским патрулем. Конечно же, подобная репрезентация классиков начала ХХ века обыгрывала присущий тому времени запрет на искусство авангарда и фактически являлась проектом «передвижной карманной выставки запрещенных русских авангардистов».
Вячеслав Ахунов. 1 м². 2007. Миниинсталляция
В то же время она была спровоцирована и западным концептуализмом 1960‑х; я увлекся им, когда учился в московском Суриковском институте. В этом рисунке я следовал Марселю Дюшану, его работам, сакрализовавшим повседневный, бытовой предмет, спичечный коробок.
В. А. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Гульнара Касмалиева, Мурат Джумалиев. Новый Шелковый путь: алгоритм выживания и надежды. 2007. Видео- и фотоинсталляция
Проект Гульнары Касмалиевой и Мурата Джумалиева воссоздает одну из реалий современной Киргизии: грузовики везут через горные перевалы в Западный Китай металлолом для продажи. В серии фотографий проекта — фрагменты из жизни бишкекского рынка Дордой, самого крупного торгового узла Центральной Азии, куда стекаются дешевые товары из Китая и затем вывозятся в другие регионы. Мы видим людей, запертых среди узких улиц контейнеров, волокущих неподъемные тюки с товаром, затерявшихся среди навалов одежды, которая почти ничего не стоит.
Гульнара Касмалиева, Мурат Джумалиев. Новый Шелковый путь: алгоритм выживания и надежды. 2007. Видео- и фотоинсталляция
Объемное повествование Г. Касмалиевой и М. Джумалиева о жизни тружеников современного Шелкового пути звучит как эпическая сага, и мягкий юмор, присущий этой работе, не дает ей превратиться в трагедию или памфлет, в мрачную хронику ужасов Третьего мира. Художники сочувствуют своим героям, но не относятся к ним как к жертвам, скорее как к людям, упрямо сопротивляющимся недружественной среде. Дефицит «качества жизни» не превращает жизнь в недожизнь.
Оксана Шаталова. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Особенностью современной исторической эпохи является ее чуждость футуристическому сознанию, то есть неспособность обращения в будущее. Желание продвинуться вперед, в завтрашний день, всякий раз наталкивается на необходимость движения назад, в прошлое. Но в то же самое время истощилась ныне и возможность апелляции к историческому опыту. Положение человека, застывшего в томительном ожидании у глухой стены, в тупике массовой культуры, обреченного существовать в глобальном однообразии, выглядит одновременно и приговором и казнью: представление о линейном становлении человеческого проекта оказывается неуместным.
Остается лишь путь мифотворчества, мечты о некоем ожидаемом в недалеком будущем Ренессансе, но действительное положение вещей отбирает и эту мечту, оставляя наедине с беспощадной реальностью, с тем, что можно определить как ощущение пребывания в состоянии рассредоточенности и неопределенности.
В. А. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Роман Маскалев. Супермен. 2005. Видео, 25'
Ирония автора «Супермена» направлена на порыв к поиску национальных корней и идентичности, который охватил художников и интеллектуалов в постсоветский период на пространстве бывшего Советского Союза. В Центральной Азии… это приняло форму увлечения кочевыми традициями. В «Супермене» современный акын поет о том, что видит, а видит он американский боевик. …в этой работе сквозит насмешка над типичной для постсоветских республик завороженностью глобализированной массовой культурой, над отсутствием критики по отношению к ней.
Виктор Мизиано. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Ербосын Мельдибеков. Гаттамелата в тени Чингисхана. 2006. Объект
Работа «Гаттамелата» — это четыре таксидермированные лошадиные ноги, водруженные на постамент, причем одна из передних ног покоится на пушечном ядре, что делает объект похожим на парадный конный монумент. Но самого героя (как и остальной части лошади) нет как нет: он был «срезан» и по ходу постоянного переписывания истории где-то затерялся. В Азии в эпоху российской, а потом советской колонизации перевидали многих низвергнутых и вскоре забытых героев.
«Пик Победы» представляет собой серию объектов, которым приданы очертания реальных ландшафтов Центральной Азии и Кавказа: алюминиевая фольга, смятая в виде горной цепи Гиндукуш в Афганистане, эмалированный котелок, по форме напоминающий горную вершину, и т. д. Художник обращается к объектам, вторгшимся в Азию извне, воплощающим историческое влияние Запада, и один за другим превращает их в некий первобытный ландшафт.
Ева Некляева. Из книги «Прогрессивная ностальгия. Современное искусство стран бывшего СССР» (М.: WAM, 2008)
Ербосын Мельдибеков. Пик Победы. 2007. Инсталляция, объекты (ок. 20), 5 фотографий
Ербосын Мельдибеков. Пик Победы. 2007. Инсталляция, объекты (ок. 20), 5 фотографий
