Двойная принадлежность: непринятие в комиксе «Араб будущего»
Риад Саттуф — франко-сирийский карикатурист и режиссер. «Араб будущего» принес ему международную известность. Мемуары Саттуфа отличаются глубоким анализом культурных различий, ярким изображением жизни в условиях диктатуры и критическим отношением к семейным отношениям.
Я бы хотела порассуждать на сложную и острую тему двойной принадлежности и связанного с ней чувства непринятия, запечатленную в его комиксе. Вопреки тому, что повествование ведется на разных культурных фонах — прежде всего в Сирии и Франции — в рассказе Саттуфа представлена борьба между двумя разными мирами на психологических, социально-политических и культурных уровнях.
В комиксе рассматривается, как люди воспринимают свою принадлежность, когда они не совсем вписываются в общество, в котором живут, или понимаются как другие. Повествование Саттуфа приглашает к глубокому разговору о таких распространенных проблемах, как культурная ассимиляция и вечный поиск принятия, если такой поиск вообще ведется, и подстраивание под нужную культуру для выживания в ней.
Способность Саттуфа сочетать юмор с глубоким пониманием своих детских переживаний — это часть того, что делает «Араб будущего» таким убедительным.
«Я думаю, что печальные вещи легче воспринимаются и становятся еще печальнее, когда о них рассказывают с юмором. Очень легко сделать драму. Я предпочитаю делать из драмы что-то смешное», — говорит он.
«Араб будущего» захватывающе рассказывает и показывает через выразительную графику множество аспектов формирования идентичности, ощущения принадлежности и сложный баланс между принятием и отвержением в разных культурных средах.
The Arab of the Future 2: A Childhood in the Middle East, 1984-1985: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2016
В своем визуальном исследовании я бы хотела рассмотреть, как происходит ассимиляция главного героя, Риада, как принимают или не принимают его в обществах Ближнего Востока и Франции, отображение через точку зрения ребенка абсурдных и жестоких происшествий, что делает повествовании еще более жутким. Посмотреть, как Саттуф использует язвительный юмор и графический стиль мемуаров для описания своего опыта непринятия и двойной идентичности, а также проследить взгляд отца героя на исторические события, которые могли бы объяснить его мотивацию по отношению к своей семье и на то, как это отразилось на сыне этого героя. И, естественно, рассмотреть контекст комикса и взгляд автора на всё изображенное.
В качестве источников я использую интервью с Риадом Саттуфом и статьи из авторитетных источников, а также сами комиксы как источники изображений.
1. События Ближнего Востока в 80-е годы, отраженные в комиксе
Отец героя, Абдель-Разак Саттуф, был одержим идеей панарабизма. Он был уверен, что только образование может спасти арабов, а также ярко выражал свою позицию, болея за Сирию и арабов, хотя сам откосил от многолетней службы в сирийской армии поступлением в парижский университет.
Панарабизм стремится к созданию единого и могучего арабского государства, объединяющего арабский народ и общую идентичность. Приверженцы панарабизма утверждают, что объединение арабских стран и народов приведет к солидарности, сотрудничеству и мощи регионального союза.
Поэтому, получив отличное образование, он не поехал преподавать в Оксфорд, а мечтал только о возвращении на Ближний Восток и воспитании в сыне «араба будущего».
The Arab of the Future: A Childhood in the Middle East, 1978-1984: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2015
Каддафи, бывший лидер Ливии, был известен своими убеждениями в социализме, что визуально обозначалось в его «Зеленой Книге» — основном идеологическом документе, написанном им самим. В ней [книге] Каддафи резко критиковал капитализм и отрицательно относился к частной собственности на предприятия, которые он рассматривал как публичное благо, такие как ресурсы и средства производства. Но реализация этих идей в Ливии встретила множество проблем, а также привела к ограниченному экономическому развитию.
И Абдель-Разак восхищается «Зеленой книгой», читая ее всей своей семье. Как эмигрант, живущий во Франции, он может чувствовать себя отчужденным от своих корней. Его убежденная вера в панарабизм может быть формой культурной ностальгии и средством воссоединения со своим наследием.
The Arab of the Future: A Childhood in the Middle East, 1978-1984: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2015
The Arab of the Future: A Childhood in the Middle East, 1978-1984: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2015
Положение Сирии при правлении Хафеза аль-Асада было характеризовано жестким авторитарным контролем, ограничением политических свобод и экономическими трудностями.
Саттуф говорит про своего отца в интервью для Los Angeles Review of Books: «Он думал, что этот парень не так уж и хорош, но что у него хорошее видение мужественности. Асад имеет смелость что-то делать. Когда ситуация запутана, он без колебаний убивает людей. Мой отец восхищался этим. Он ненавидел французских политиков, которые всегда говорили: „О, демократия, бла-бла“. Асад хотел бы казнить всех. И он повесит министра, который с ним не согласен. С точки зрения моего отца, он не думал, что Асад совершает хорошие дела».
The Arab of the Future: A Childhood in the Middle East, 1978-1984: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2015
Продолжительный и сложный конфликт между Израилем и арабскими государствами, связанный с историческими территориальными спорами, создал напряженные отношения между некоторыми арабскими и еврейскими сообществами.
Так отвечает на вопрос об антисемитизме Саттуф: «Они [жители деревни] очень четко знали, что Сирия была союзником СССР, что Франция и Европа были с Соединенными Штатами, а Соединенные Штаты были врагом СССР и большим другом СССР. Израиль. Итак, поскольку я был из Франции, я был израильтянином. [смеется] Для них это было действительно просто. Это были дети, но многие взрослые тоже так думали. Я не знаю, где они этому научились. В их сознании это было ясно. Я показал, что в книгах, по которым мы учились читать в школе, были антисемитские тексты, но это было до того, как мы пошли в школу, поэтому я не знаю. Может, их родители?»
The Arab of the Future: A Childhood in the Middle East, 1978-1984: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2015
«Очень рано стало ясно, что разницы не так уж и много. Это были только экономические различия. Например, в Сирии у детей не было денег. Они были очень бедными, из крестьянских семей. Во Франции у людей были деньги, но было совершенно ясно, что шестьдесят лет назад во Франции дела обстояли так же, как в Сирии. Сирия была отсталой во времени, но во многих аспектах она была довольно близка».
2. Контекст комикса
Когда в Сирии в 2011 началась гражданская война, Саттуф встретился с французскими государственными органами для получения виз родственникам, которых хотел вывезти из Сирии во Францию, что оказалось практически невозможным. Будучи очень недовольным этими обстоятельствами, он хотел поведать историю своих проблем с французскими органами в комиксах, но чтобы все понять и сделать историю интереснее, пришлось рассказать с самого начала — рассказать историю о жизни в маленькой деревне Тер-Маалех близ города Хомс.
Чтобы создать такую объемную работу, Саттуф создал множество комиксов, не касающиеся его наследия: работа в сатирическом журнале Charlie Hebdo, после — Le Nouvel Obs с с новой полосой под названием Les cahiers d’Esther, режиссерство короткометражки The French Kissers (2009) с тремя номинациями на премию Сезар. И только после такого различного опыта он был готов раскрыть семейные тайны, чтобы не быть просто арабом, который создает комиксы об арабах.
Выбрав рассказывать историю с самого начала, он показывает все так, как было — с точки зрения ребенка. Это честный и невинный рассказ, особенно при абсурдности происходящей диктатуры.
«Мне нравится показывать взрослый мир с точки зрения ребенка, потому что он открывает много абсурда, много парадоксов и безумия, которые мы, взрослые, не часто осознаем».
Он показывает окружающие события с точки зрения крошечного человека, который принимает все так, как есть. Маленький автор боготворит отца и не противится бесконечным разъездам по странам Ближнего Востока, интересуется миром и знакомится с ним.
Саттуф много внимания уделил запахам, вкусам, звукам и цветам в книге, так как именно так он и воспринимал мир: Франция в голубом, Ливия в желтом, а Сирия в розовом. Это касается не только ощущений (Ливия как очень пустынная и жаркая полоса, Франция как прохладная, Сирия как испепеляющая розовая), но и национализма — он использует эти цвета также и по ассоциациям с цветами флагов этих стран, чтобы дать большее понимание атмосферы и настроений.
Если рассказ от лица ребенка, то поясняющий текст уже добавлен от лица взрослого Риада, который разъясняет происходящие события. Он не дает им какую-либо оценку, как и не считает себя голосом Ближнего Востока, а просто рассказывает о своей жизни на рубеже двух идентичностей, не принадлежав ни к одной полностью.
«Я считаю, что это счастье — иметь два разных происхождения. Смотреть на вещи с двух точек зрения всегда обогащает», — говорит он, предупреждая при этом: «Я не хочу быть представителем чего-то. Это просто мой опыт, когда я был молод… Я рассказываю о том, что я видел, самым честным образом. Я знаю, что это субъективный способ. Но я не буду заниматься политикой или геополитикой. У меня нет для этого знаний. Я видел многое в своей молодости и просто рассказываю об этом, а читатель пусть сам делает свою интерпретацию».
Хотя рассказ идет от лица ребенка, главный герой — доктор истории Абдель-Разак, отец маленького (а потом и взрослого) Риада. Автор также не оценивает героя, а лишь показывает реальные события. С одной стороны, его отец авторитарен и деспотичен, полон расизма и антисемитизма, несмотря на отличное образование в парижском университете Сорбонна и с частью довольно современного мышления, а на следующей полосе он делает что-то трогательное и заботится о семье. Так и работает Саттуф, предоставляя различные точки зрения и не утверждая, что плохо, а что хорошо.
«Я хотел попытаться описать темную сторону и положительную — если есть положительная сторона — все вместе», — говорит Риад Саттуф.
3. Европеец для арабов
Будучи сыном отца-сирийца и матери-француженки и обладая необычными для тех мест, где он жил, светлыми волосами, он часто выделялся и не совсем вписывался в общество, что приводило к случаям издевательств.
Однако важно понимать эти случаи в более широком контексте повествования Саттуфа. Издевательства не представляются как характеристика, присущая арабам, а изображаются как часть сложных социальных и культурных условий, в которых автор оказался в детстве. Это явление не является исключительным для арабского общества, с которым столкнулся автор, и встречается во многих различных культурах и обществах мира.
Как и было сказано ранее, кузены называли Риада «яхуди» только потому, что это заложила в них культура, что еврей означает предатель и зло, а наш герой отличался от всех арабов внешне.
The Arab of the Future: A Childhood in the Middle East, 1978-1984: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2015
The Arab of the Future 2: A Childhood in the Middle East, 1984-1985: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2016
Учителя были жестокими — за каждую провинность били палками. Это было в порядке вещей в маленькой деревне Тер-Маалех в Сирии и никого не удивляло, даже Риад, пока не пошел в школу во Франции, думал, что всё нормально. В некоторых случаях он упоминает, что чувствовал смятение или страх, но не всегда удивлялся или возмущался происходящим.
Насилие в школах не считалось чем-то необычным или удивительным в той культурной среде и времени.
Риад Саттуф для Comics Beat говорит: «Я бы не сказал, что это было страшно. В то время это было нормально. Я думал, что так происходит со всеми на Земле. Позже я узнал, что это не так. Было интересно это пережить. Это было очень жестоко во многих отношениях, но это интересно с точки зрения того, что это говорит о природе человека. Можно научиться читать и писать при очень мягких и добрых манерах, но можно также научиться читать и писать, будучи избитым целый день. Обе системы работают. Это очень странно».
The Arab of the Future 2: A Childhood in the Middle East, 1984-1985: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2016
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
Риад быстро понял правила — чтобы тебя не били, нужно быть прилежным учеником. Это также повышало уверенность в себе и было одним из способов, благодаря которому он пытался справляться с трудностями.
The Arab of the Future 2: A Childhood in the Middle East, 1984-1985: A Graphic Memoir, 2016
The Arab of the Future 3: A Childhood in the Middle East, 1985-1987: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2018
The Arab of the Future 3: A Childhood in the Middle East, 1985-1987: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2018
Хотя за пределами школы все спадало на нет — он встречался лицом к лицу со своими обидчиками, которых не волновала академическая успеваемость, они лишь цеплялись за его происхождение и слухи, которые распускали кузены.
The Arab of the Future 3: A Childhood in the Middle East, 1985-1987: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2018
Саттуф использует тему обрезания, чтобы подчеркнуть культурные различия, а также воплотить чувство отчуждения. Обрезание — это обряд посвящения во многих культурах, в том числе и в сирийской культуре отца героя. Это точка пересечения двух культур — французской и сирийской, — которую Риаду приходится преодолевать. Для нашего героя его тревога тесно связана с пониманием зрелости, что отличало его от ровесников, которые прошли эту процедуру. Это также символ культурного различия и представляет собой культурную практику, которую Риад, выходец из более либеральной среды благодаря своей матери-француженке, может не до конца понять или оценить. Самое интересное, что отец не поддерживал этот обряд посвящения, считая его чем-то давно ушедшим в прошлое.
The Arab of the Future 3: A Childhood in the Middle East, 1985-1987: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2018
В некотором смысле предвкушение и страх, связанные с этим процессом, могут также служить метафорой более серьезных переживаний Риада, связанных с поиском своего места в культурной и национальной идентичности. Тем более, что его родственники предполагали происхождение Клементины еврейским только из-за непрохождения этой операции, что являлось еще одним стимулом к чувству чужеродности в арабской среде.
The Arab of the Future 3: A Childhood in the Middle East, 1985-1987: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2018
Чтобы защититься от обвинений, он часто вставал на сторону самих обидчиков, являя собой пример отъявленного антисемитизма.
Важно отметить, что Риад Саттуф не поддерживает антисемитизм. Его рассказ показывает влияние семейного окружения и культурных обычаев на его отношение к различным вопросам, включая политические и религиозные.
«Поскольку у меня были светлые волосы, они решили, что я еврей. И после этого я стал более антисемитом, чем они, чтобы они меня приняли. А потом они устали от моего антисемитизма. Для них я был антисемитом: „О, Риад, он тот парень, который действительно ненавидит евреев, ненавидит Израиль“. Я хотел, чтобы они меня приняли».
The Arab of the Future 3: A Childhood in the Middle East, 1985-1987: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2018
На Риада никто оказывал давления в вопросах веры, поэтому он чувствовал себя странно, когда его ровесники начинали молиться и вообще вести себя более зрело по сравнению с ним, как он считал. Риад утверждал, что его время ещё не пришло, когда сам скептически относился к религии. Отец показывал ему Коран, но без особого энтузиазма, ничего не объяснял и просто заставлял читать, думая, что сыну откроется новый мир.
Хотя по отцовской линии Риад имел арабское происхождение, его мать воспитывала его в основном в светской среде. В Ливии и Сирии он оказался в обществе, где доминировал ислам, а соблюдение религиозных обрядов было неотъемлемой частью повседневной жизни. Таким образом, незнание и дискомфорт, вызванные светским воспитанием, часто заставляли его чувствовать себя чужаком.
Это все отделяло его от арабского общества. Он учился и жил в Сирии, но отличался от всех.
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
В одной из сцен четвертого тома кузены Риада распускают слух, что наш герой из Израиля, и все дворовые мальчики начинают пугать героя и грозиться убийством. Несмотря на то, что Риад жил в Сирии уже несколько лет, его не принимали. Воспитываясь как в европейской, так и в арабской культуре, Риад в своих манерах, языке и понимании общественных норм испытывает влияние обеих миров. К сожалению, его желанию вписаться в сирийское общество мешает западное воспитание, что делает его чужаком и, следовательно, усиливает травлю.
В конечном счете, издевательства, с которыми Риад сталкивается на протяжении своего детства в Сирии, являются убедительной иллюстрацией его личной борьбы за идентичность и принадлежность, оказавшись между контрастирующими культурами матери-француженки и отца-сирийца.
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
Издевательства служат в мемуарах нарративным и тематическим инструментом — они помогают представить последствия культурной дезориентации для детства Риада. Они также подчеркивают то, что он оказался между двумя совершенно разными культурами, и сложности, связанные с его собственным пониманием принадлежности. Представляя издевательства в таком свете, Саттуф дает проницательное исследование социальной динамики и трудностей межкультурной идентичности в детстве.
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
Пик травли приходится на момент, когда кузены настолько осмелели, что посмели напасть на мать героя, жену уважаемого доктора в деревне. Клементина подвергается нападкам со стороны двоюродных братьев из-за культурных различий и непонимания между французской и сирийской частями семьи. Эти различия — постоянная тема всей книги.
Культурные нормы сирийского общества, где проживает семья, в большинстве своем исповедующая ислам, значительно отличаются от французских, откуда родом Клементина. Это приводит к трениям и недопониманию, усугубляемым сопротивлением Клементины той подчиненной роли, которую женщины часто играют в традиционном сирийском обществе.
Хотя раньше они [кузены] не опускались до такого, то распространение злостных слухов зашло слишком далеко, и они почувствовали власть, что перебросили свою злость с Риада на его маму. Это некий пик травли.
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
Его не принимали как арабы в Сирии, так и для арабов во Франции он казался слишком чужим. «Ты лишь француз с арабским именем… Ты не настоящий араб», — говорит его друг, когда ребята встретились с бандой малолетних арабов во Франции. Но Риад не молчит, он пытается дать им отпор, чувствуя, возможно, силу в том, что он тоже арабского происхождения, но чужаки не считывают это, принимая его за француза. Он не мог войти в их круг: не помнил арабский и не в силах с такой же агрессией противостоять миру.
Его друг высказывает вслух стереотипы об арабах: они всегда в бандах, атакуют людей, крадут деньги, убивают людей просто так. И Риад думает после над его словами, насколько же он сириец, если не соответствует его словам.
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
4. Араб для французов
Саттуф в интервью для Los Angeles Review of Books говорит: «Во Франции у меня было забавное имя, потому что по-французски „Саттуф“ могло означать шутку: „Мне нравится ее вагина“. Трудно было быть принятым как француз. А для арабов у меня было „европейское лицо“, поэтому они никогда не верили, что у меня арабское происхождение, и я говорил очень „по-девчачьи“. Так меня и не приняли».
Было несложно найти повод для травли — мальчик не мог вписаться ни в одну среду. Он не обладал французским именем для французов, как и арабской внешностью для сирийцев. Особенно учитывая то, что дети нередко бывают жестоки к любым отличиям их ровесников. Травля из-за фамилии связана с предрассудками на основе культурного происхождения. Риад сам по себе был достаточно скромным ребенком и он не мог ответить в полной мере своим обидчикам.
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
Саттуф понял, что рисование даёт хоть какую-то защиту от буллинга и понижает планку отчуждения от общества. Это позволяло ему погружаться в свой мир, выражать свои эмоции и выделяться среди других детей. Риад погружался в свои рисунки и рисовал то, что видел и чувствовал вокруг себя. Это было его способом самовыражения и способом справиться с трудностями, с которыми он сталкивался. Своими работами он привлекал одноклассниц, которых поражал уровень владения карандашом героем, но, не получив заветный рисунок, они отвернулись от него в считанные секунды. Это был последний шанс ассимиляции в коллективе французской школы.
Это увлечение было его убежищем и отражением его творческого потенциала. Рисование позволяло ему выразить свою уникальность и мироощущение, что является важным аспектом защиты самооценки и самовыражения в ситуациях буллинга.
В интервью для Los Angeles Review of Books Саттуф говорит: «Я начал рисовать, чтобы произвести впечатление на девушек, потому что люди говорили мне: „Если ты рисуешь, люди тебя полюбят“. Это никогда не работало!»
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
После того, как Риад потерял последний шанс ассимиляции в виде признания его как художника школы, ничего не останавливало обидчиков. Он отличался от всех: фамилия, над которой можно шутить, нежный голос, смешная прическа. Это повторяет типичную для многих обществ картину, когда дети, воспринимаемые как не такие, как все, могут стать жертвами остракизма или издевательств.
Если пиком непринятия в Сирии было нападение на Клементину, мать героя, то во Франции случилось другое — сначала с героем никто уже не хотел сесть во время обеда, а потом случайно (или нет?) толкнули лицом в угол стола. Причем позором он считает не то, что такое вообще произошло, а свою реакцию на событие — слезы.
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
В свою очередь, отец распространяет на сына свои жестокие идеи в виде кровавой мести, оскорбляя всех французов и попутно называя сына «изуродованным». Он вне себя от ярости — в Тер-Маалех никто не трогал Риада (или он просто об этом не знает), а во французской школе получилось до него добраться. Отец, похоже, не подозревает о том, с какими трудностями Риад сталкивался в Сирии, и не понимает, что в проблемах с ассимиляцией большая ответственность лежит на нем. Разъезжая с сыном по странам Ближнего Востока с короткими остановками, он все сильнее отдалял Риада от ровесников, с которыми тот просто не смог уже прижиться.
The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019
Заключение
История Саттуфа проливает свет на то, как люди ощущают себя в обществе, когда они отличаются от большинства или воспринимаются как «другие». Он поднимает важные вопросы о культурной ассимиляции и необходимости постоянного поиска принятия, а также о том, подстраиваться ли под определенную культуру, чтобы выжить и быть принятым.
Окружение и принятие играют важную роль в формировании нашей самооценки и нашего места в обществе. Важно создавать атмосферу, где различия приветствуются и ценятся, а люди могут чувствовать себя принятыми и уважаемыми вне зависимости от своего культурного или этнического фона.
The Arab of the Future: A Childhood in the Middle East, 1978-1984: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2015
How A French Kid Tried to Assimilate in the Middle East // The Atlantic URL: https://www.theatlantic.com/international/archive/2016/09/arab-of-the-future-syria-libya/497849/ (дата обращения: 09.11.2023)
The Future Is Here: An Interview with Riad Sattouf, Author of «The Arab of the Future» // Los Angeles Review of Book URL: https://lareviewofbooks.org/article/future-interview-riad-sattouf-author-arab-future/ (дата обращения: 09.11.2023)
Riad Sattouf interview // The Guardian URL: https://www.theguardian.com/books/2016/sep/30/riad-sattouf-interview-graphic-novelist (дата обращения: 09.11.2023)
Interview: Riad Sattouf on Growing Up Between the Lines of France and Syria in The Arab of the Future // Comics Beat URL: https://www.comicsbeat.com/interview-riad-sattouf-on-growing-up-between-the-lines-of-france-and-syria-in-the-arab-of-the-future/ (дата обращения: 09.11.2023)
Riad Sattouf on «The Arab of the Future» // Louisiana Channel URL: https://channel.louisiana.dk/video/riad-sattouf-arab-future (дата обращения: 15.11.2023)
Libya: the Teacher Leader and ‘Free’ Education by Mohammed Alnaas // Culturico URL: https://culturico.com/2022/06/04/libya-the-teacher-leader-and-free-education/ (дата обращения: 15.11.2023)
Interview with graphic novelist Riad Sattouf // Qantara.de URL: https://qantara.de/en/article/interview-graphic-novelist-riad-sattouf-eternal-fascination-coming-age (дата обращения: 15.11.2023)
Riad Sattouf, The Arab of the Future: A Childhood in the Middle East, 1978-1984: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2015 — 160 с.
Riad Sattouf, The Arab of the Future 2: A Childhood in the Middle East, 1984-1985: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2016 — 160 с.
Riad Sattouf, The Arab of the Future 3: A Childhood in the Middle East, 1985-1987: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2018 — 160 с.
Riad Sattouf, The Arab of the Future 4: A Graphic Memoir of a Childhood in the Middle East, 1987-1992: A Graphic Memoir. Metropolitan Books, 2019 — 288 с.
