Барто
В языке художественных произведений Ростислава Николаевича Барто строгая дисциплина сочетается с высокой степенью свободы каждого решения и каждого действия. Над каждой картиной он работает очень быстро, как будто отстраняется от того, что сам делает эту работу, и только наблюдает за тем, как прочерчивается линия, как начинают звучать сочетания цветов и появляются новые формы. Он словно пытается сохранить неуловимую связь, тонкие нити, связывающие изображение с тем, что было до начала работы художника, что заставило его работать, писать.
Язык живописи Барто ясен и точен. Он музыкален и выстроен, как музыка. Он собран из простых ритмических элементов. Он сам — поиск элементов искусства. Он постоянно возвращается к началу, к началам, к первоэлементам картины. Он изыскан в прямом смысле слова, потому что он — результат поисков и постоянный поиск систем письма, в которых очевидно присутствует связанность современного искусства с очень древними, изначальными и примитивными состояниями культуры.
В творчестве Барто конца 1920‑х — начала 1930‑х годов можно наблюдать, как неожиданно заканчивается ларионовское направление разработки примитивистской эстетики, как странно завершается авангардистское исследование ориентализма и какое развитие получает оно в искусстве периода поставангарда.
Художник следует по пути сопоставления графем и цветовых форм. Он выстраивает поверхность картины как поле соотношений между цветовыми элементами — чёрными, серыми, белыми, синими, охристыми и терракотовыми. Цвет и пластика изображений часто погружены в темноту. И это символично. Вообще, изображения на картинах Барто часто приближаются к символам или знакам.
Для Барто путешествия на Кавказ и в Среднюю Азию не были этнографическими экспедициями. Опыт художника ищет расширения границ культурного пространства и перемещения в те его области, где языковые и временные различия между культурами стираются, где человек ХХ века встречается не с экзотическими предметами и памятниками, а с ясно прочитываемыми следами тех состояний культуры, тех часов человека, когда он только открывал в себе возможность и необходимость говорить на языке изобразительного искусства.
Барто очень хорошо знал и любил искусство Востока. В конце 1920‑х годов, после поездки на Кавказ с Шевченко, тема Востока возникла и даже стала доминирующей в работах художника. После, уже в 1930‑х годах, Восток перестал быть преобладающей темой картин, но остался глубинным смысловым пластом его произведений. Путешествие на Восток, как отражение волшебного «Путешествия на Запад», означает устремление в иное пространство, обращение к другой культуре; тема Востока в творчестве Барто становится метафорой иного пути, другой, новой возможности быть художником в ХХ веке, метафорой нового времени, новой версии современности, поиска новых ценностей современной культуры.
Очень часто, разглядывая картины Барто, мы замечаем, что их фрагменты — это самостоятельные произведения, и более того, внутри этих фрагментов мы снова находим законченные пластические конструкции. Здесь элементы не случайны. Они решены как различимые композиции. Это напоминает китайский шарик в шарике. Один элемент входит в состав другого, изменяя его содержание, не затрагивая показывающейся поверхности, оставаясь скрытым. Он не допускает и мысли о случайности, он — задача, он — цель и смысл, другой текст, другая реальность.
Живопись Барто говорит о том, что глубокие смысловые потоки текут рядом с ограниченной зоной современной культуры и «нового искусства», не затрагивая её, не участвуя в соединении составляющих её фрагментов. Они не собирают её, напротив, разъединяют её непрерывность, находясь за ней, оставаясь в её тени, подвергая сомнению самооценку современности. Эти смыслы обнаруживают разрывы в современной картине мира.
Путь художника — от диалога внутри социокультурного пространства к молчаливому наблюдению за тем, как исчезает регламентированная актуальность культурных событий, как утихает заученное проговаривание текстов «современного искусства», как сейчас появляются на поверхности листа следы действительных событий другой истории. Конечно, это смыслы нонконформизма.
